Он стоял у окна, вглядываясь в надвигающуюся тьму, и сомнения терзали его душу. Каждая молния на горизонте казалась ему не просто вспышкой света, а зловещим предзнаменованием. Он чувствовал, как страх сжимает сердце, заставляя задаваться мучительным вопросом: что представляет большую угрозу для его близких — ярость разбушевавшейся стихии или тень безумия, что подкрадывается к его собственному рассудку? Рука невольно сжимала рукоять ножа, но он не мог понять, должен ли он направить его против внешней опасности или против демонов, рождающихся в его собственной голове.
В тишине, нарушаемой лишь завыванием ветра, он прислушивался к дыханию спящих детей и ощущал тепло руки жены. Эта хрупкая идиллия становилась для него одновременно и опорой, и источником мучительной тревоги. Он понимал, что его долг — стать щитом для своей семьи, но что, если главная угроза таится не за стенами дома, а в его собственном сердце? Стоит ли ему готовиться к бою с невидимым врагом или же в первую очередь ему нужно обуздать бурю, бушующую в его душе, пока она не поглотила тех, кого он так отчаянно стремится защитить?
